Отзвуки серебряного ветра. Мы – были! Путь - Страница 58

– Так и я не могла объяснить, чего мне было нужно, – грустно улыбнулась Тина. – Но если бы ты знал, как я за тебя рада…

– Спасибо, – улыбнулся он в ответ. – Я тоже рад, что не остался тупым полудурком. Сперва читал, читал, читал, а потом, хочешь не хочешь, начал сам думать. И так, шаг за шагом…

Биред развел руками. Только сейчас Тина обратила внимание, что он в круглых очках, довольно нелепо смотрящихся на его простецкой физиономии. Вот только из глаз так и лучилась веселая ирония, сразу перебивающая первое впечатление об этом человеке.

– Жаль, что тогда ты был не таким… – она положила свою руку на его. – Тогда все могло случиться и по-другому. Хотя…

– Что?

– Наверное, все-таки не могло. Мне было здесь тесно, я задыхалась. Как начинаешь задыхаться и ты. Скоро ты сам поймешь, что такое серебряный ветер. Он скоро тебя позовет.

– Уже иногда зовет, – Биред грустно улыбнулся. – Не знаю только, ветер ли это. Но что-то такое зовет, и действительно, чем дальше, тем тяжелее находиться здесь. Ведь даже поговорить не с кем…

– Знаешь, – внимательно посмотрела ему в глаза Тина, – если станет совсем невмоготу, то ты помнишь, что нужно кричать в небо во время Поиска.

– Кто знает… Может, и так. Но я не понимаю, что вы такое. Да и ты из мечтательной девочки стала…

– Кем?

– Кровавой Кошкой… – вздохнул он. – Ты даже не представляешь, что о тебе рассказывают, какие преступления тебе приписывают. А я не знаю, чему верить. Ведь дыма без огня не бывает.

– Можно многое сказать, – скривилась Тина. – Но я – боевой офицер, и стала офицером, желая помочь беззащитным. Могу дать слово, что я убивала только тогда, когда нельзя было не убить, иначе пострадали бы тысячи и тысячи ни в чем не повинных людей. А верить или не верить – это уже твое дело.

– Наверное, ты права… Осудить кого-то, не зная в точности как там было на самом деле, проще всего. Куда труднее попытаться понять.

Тина не стала отвечать, она встала и погладила его по щеке. Глаза Биреда загорелись изумлением, он неверяще посмотрел на молодую женщину, ласково улыбающуюся ему, и нерешительно встал перед ней. Тина взяла его за руку и положила эту руку себе на грудь. Биред зажмурился, из него так и рвалось легко ощутимое для любого эмпата недоверие. Он все никак не мог поверить, что любимая пошла ему навстречу, что она сама хочет его. Ведь понимание того, что ему никогда не быть с ней, стало едва ли не основой его личности. И вдруг все меняется…

Крупного мужчину трясло, он никак не мог прийти в себя, никак не мог поверить, что это не очередной сон, не безумная фантазия. Наконец, Биред не выдержал и со стоном подхватил Тину на руки. Она позволила ему это и потянулась своими губами навстречу его губам. И все вокруг исчезло для них.

* * *

Город был огромен и не слишком красив, он не походил ни на один из тех, которые Гали довелось повидать до сих пор. Впрочем, на родной планете она видела всего лишь два города, да и то мельком, пока сопровождающий девушек воспитатель вез их в космопорт. Что могла увидеть рабыня, не смеющая без хозяйского позволения и шагу ступить?

Она спешила вслед за сопровождающим, ведущим девушек на поводках, и изо всех сил старалась не отставать – ошейник застегнули очень туго, каждый рывок отдавался болью в шее и заставлял кашлять. Руки связали за спиной. Гали очень надеялась, что новый господин, к которому их вели, не окажется жестоким, не станет сразу избивать или как-то иначе мучить их с Сини.

Она бросила испуганный взгляд на идущую рядом подругу по несчастью и вздрогнула. Святой Благословенный, да Сини ли это? Последние несколько дней та настолько изменилась, что Гали стала бояться и ее. Жуткий оборотень принял обличье несчастной Сини.

Девушка помнила радость подруги после того, как господин старший воспитатель объявил, что их продали в другой мир, один из миров греха. Ведь в мирах греха не признают рабства… Там запрещено убивать рабов по прихоти хозяина, хотя так ли это, никто не знал. Но такие слухи ходили среди рабынь, и очень хотелось надеяться, что это правда.

Господин старший воспитатель сильно высек подруг на прощание и потребовал, чтобы они не позорили его седин и были покорны. Девушки боялись даже плакать, они только уверяли, что выполнят любые требования нового господина, и тот останется ими доволен. Их снова проверили на девственность, проверили на умение доставлять мужчине удовольствие, заставляя делать самые отвратительные и противоестественные вещи, но ни одна не осмелилась протестовать. Они покорно выполняли требования господ воспитателей и старались сделать все как можно лучше. Еще бы, в иных мирах у рабыни появлялась надежда на свободу, и каждая мечтала о том, чтобы оказаться за пределами Аствэ Ин Раг. Наверное, это такие же сказки, как и все остальное…

Но счастье уже, что их не продали на постоялый двор, на днях приславший в воспитательный приют большой заказ. Узнавшие об этом рабыни пребывали в ужасе, каждая молила Святого Благословенного, чтобы ее миновала такая участь.

Гали при при одной только мысли о постоялом дворе вознесла благодарность Ему – служить одному господину куда легче. А как они с подружкой радовались ночью, укрывшись одним стареньким одеялом, какие отчаянные надежды поверяли друг другу, как мечтали о возможной свободе или хотя бы о добром и ласковом господине.

Через какие-то два дня святоучитель воспитательного приюта надел рабыням специальные пластиковые замки невинности и поставил удостоверяющую нетронутость печать. Было жутко больно, ведь кольца замка протягивались прямо сквозь плоть, но они не посмели даже пискнуть, страшно боясь, что господин старший воспитатель передумает и отправит на этот неведомый Моован кого-нибудь другого, а их продаст на постоялый двор. Но повезло, терпение подруг понравилось святоучителю, и он одобрительно кивнул, потрепав каждую по щеке.